Тай даже приподнялась на локте от изумления. А это-то тут при чем?
– Онни! Что ты себе позволяешь? Как…
Никсард поднял руку, останавливая ее. Тай умолкла, чувствуя себя исключительно неловко от подобной бестактности сестренки. Впрочем, она всегда этим славилась. Онни нужно было родиться мужчиной.
– Я благодарен Тай, – проникновенно сказал Никсард и, приложив руку к сердцу, коротко поклонился в ее сторону: – И я ее должник. Но какое к этому отношение имеет хоть кто-нибудь из вас, кроме нее самой?
«Вот именно», – молча согласилась Тай и, к своему глубочайшему изумлению, почувствовала, как горячо зарделись щеки. От смущения. Вот это да… Давненько с ней подобного не случалось.
Гилсвери скупым движением покачал головой:
– Куда подевалась твоя учтивость, чужеземец, которую ты продемонстрировал в Сияющем?
– Я растерял ее по дороге, маг. К тебе – в особенности. Ты не сообщил мне ни об особенностях ночных дорог в вашем мире, ни о Законе Равновесия…
– Тебе не следовало той ночью покидать Жарл без нас, – отрезала Онни.
– Я не люблю, когда мне диктуют условия. Терпеть не могу ограничения своей свободы.
– Вот и нарвался!
– Эй, подруга, да ты что так раскипятилась? – Лекс с примиряющей улыбкой попытался обнять сотницу за плечи, но, получив локтем в живот, с обиженной миной отодвинулся подальше. Казалось, даже его «хвост» уныло поник от такого несправедливого обращения.
– Еще раз так сделаешь, – предупредила Онни, – и очень сильно пожалеешь. Очень. Сильно.
После этого заявления на миг наступила гробовая тишина.
Гилсвери сохранил непроницаемое выражение лица. Никсард едва заметно улыбнулся, Квин хихикнул и тут же поперхнулся, когда тетка бросила свирепый взгляд в его сторону. Он давно уже стряхнул дрему и с увлечением прислушивался к спору старших. Трудно было не заметить, что с наибольшим удовольствием сынуля заглядывал в рот магу, ловя каждое его слово, и это было естественно. Тай помнила, какой у сына был шок, когда до него дошло, кто такой этот маг, прикрывающийся именем Стилен. Ей тогда даже пришлось сделать замечание, чтобы заставить его подобрать отвисшую челюсть, а то больно уж некрасиво выглядело.
В душу Тай вкрались первые подозрения. У Онни что, неразделенная любовь к Никсарду? Да, что-то не похоже на сестричку, избытком чувств она никогда не страдала… Или из-за своего родственника, Пузатого Бочонка, так завелась? Но Эл ведь не виноват… Тут ее взгляд упал на сына.
– Квин, сынуля, не хочешь чего-нибудь кисленького?
– Зачем это? – Квин от удивления открыл рот.
– Больно уж у тебя физиономия восторженная. Дорвался, надо думать, до бесплатных приключений. – Тай подавила вздох. Потому что и сама ощущала определенный эмоциональный подъем от всех этих событий, и не ей сейчас следовало осаживать сына, да больше было некому. – Только еще неизвестно, что нас ждет впереди.
– Не ной, сестричка. Тебе что, снова мужского внимания не хватает?
– Онни, в чем дело? – Улыбка Тай увяла. – Что ты и вправду так завелась?
– Тебе еще никто не говорил, сестра, что из-за своего неуемного и неумного любопытства ты постоянно втягиваешь себя в дела, которые к тебе не относятся?!
Нет, но это уже через край!
В отместку Тай решила немного подразнить эту зануду:
– Да, сестричка, в отличие от тебя я склонна повеселиться и не вижу в том ничего плохого. В особенности мне нравятся любовные приключения. Лучше быть жизнерадостной стервой, сестричка, не чурающейся нормальных человеческих радостей, чем такой ханжой, как ты.
Лекс хохотнул, и Онни тут же врезала кулаком ему в бок с такой силой, что бедняга чуть не перевернулся.
– Онни, Стерегущего на тебя нет! У меня рука еще не зажила!
– А хоть бы и так. – Красивое лицо Онни исказилось от негодования. – Постыдилась бы, Тай. При сыне говоришь.
– Сын? – Тай с деланным недоумением пожала плечами. – Но он уже взрослый парень и вправе знать о жизни все!
– Не вопрос, ма! – с явным удовольствием согласился Квин.
– Вот именно, – с мстительной миной сказал Лекс и, поднявшись, перешел поближе к Тай, с каждым шагом все более расплываясь в многообещающей улыбке. – С какой стороны тебя обнять, прекрасноглазая? С правой я добрый и мужественный, а с левой – раненый, но нежный.
– Нелегкий выбор. Дай подумать минутку. А с какой стороны ты неженатый?
– С обеих! – с радостью вскричал Лекс. Никсард вдруг поднялся с камня, выпрямившись во весь рост.
– Послушайте меня внимательно. Все вы. – Голос его заметно отвердел. – Я не нуждаюсь в вашей помощи, в ваших советах и вашем сопровождении. Я все равно буду делать только то, что необходимо мне самому, а не вашему Пророчеству. Я говорю это сейчас, чтобы окончательно внести ясность в это дело. Потому что устал от ваших беспочвенных иллюзий, потому что не хочу обманывать ваших несбыточных ожиданий. Поэтому хорошенько подумайте о том, стоит ли ехать за мной дальше и пытаться уберечь меня от неприятностей, с которыми я и сам прекрасно справлюсь. Неприятностей, от которых вы сами можете серьезно пострадать. Тем более что вы ничего не получите взамен.
Когда он повернулся к Тай, к ее горлу подкатил болезненный комок, а на губах появилась растерянная улыбка.
– Поверь, так и вправду будет лучше. В одиночку я доберусь быстрее.
Она понимала, что в чем-то он прав. Ему сейчас приходилось недоговаривать. Он должен был молчать о том, о чем не должны были знать остальные и, в первую очередь, Гилсвери. Об Остине Валигасе, который все еще жив и надеется, все еще надеется попасть к себе домой. Но как же не хотелось признавать эту правоту. Нет, он ее не приворожил, как когда-то Остин: в своих чувствах и ощущениях, в том, что они – ее собственные, она была сейчас уверена, ей просто нравилось находиться рядом с ним. Поэтому мысль о том, что их совместное путешествие может оказаться столь скоротечным, вызвала в душе отчаянный протест. Но ведь он был прав…