Хорст, седоусый воин, не торопился с ответом.
Его меч наполовину оставался в ножнах, пока он внимательно осматривал тело товарища. Он не рискнул спешиться и рассмотреть его поближе – если ему придется сразиться со мной, то он окажется в невыгодном положении. По движению глаз и лицевых мышц, по оттенкам скользивших чувств я читал работу его мысли. Положение рук и ног, меча, следы копыт в тонком налете грязи, покрывающем каменит. Хорст, похоже, был следопытом. Если он и не увидел доказательств сказанного мной, то жуткая рана в теле Схолана убедила воина в одном – торопиться нападать на меня не стоит. Мужичье этого еще не понимало. Разгоряченным кровавой работой над мертвым увальнем, им уже казалось, что это они собственноручно забили его насмерть, и в душе каждого пробуждалась гордость за свою смелость или что-то вроде этого. Им нравилось стоять над расчлененным, растерзанным телом поверженного зверя, сжимая топоры крепкими руками, нравился вид крови, густо заляпавшей руки.
– Что ты столбом застыл, Хорст? Ведь твой приятель на земле лежит!
– Да он испугался!
– Видно, совсем постарел, к делу уже негоден, а мы его еще наняли!
Хорст так же медленно задвинул меч обратно в ножны.
– Погоди, Горбатый, – как будто что-то припоминая, тихо и неуверенно заговорил он. – Какая-то тварь, то ли крылатый зверь, то ли птица… садилась на плечо Схолана часа два тому назад. Мы разговаривали, когда она упала с неба. Схолан отогнал ее, но после замолчал, словно у него испортилось настроение… Сами знаете, какой он болтун, а тут словно язык отнялся…
– И что с того? – недобро спросил приземистый, широкоплечий возчик-корд позади рыжего вожака.
– Балда… – Горбатый насупился, свел широкие брови к переносице, опустил топор. – Заворожен он был, вот что. Тварь, верно, носит проклятие какого-то мага, да и сама, верно, магическая…
– Заворожен? – медленно переспросил я.
– Кто ты? – вместо ответа спросил воин. – Почему Схолан должен был напасть на тебя?
– Не понимаю, о чем ты…
– Хальд… движется на восток… Круг Причастия… Пророчество… – забормотали мужики между собой, обмениваясь многозначительными понимающими взглядами.
– Того, кто ищет Круг Причастия, часто сопровождают проклятия недоброжелателей, – пояснил воин, не спуская с меня внимательного, изучающего взгляда. Старые, выцветшие от времени глаза смотрели пронзительно. Он словно пытался забраться мне в душу, чтобы убедиться, тот ли я человек, за которого он меня принял.
Я выпрямился, слегка откинувшись в седле. Ярость вдруг потухла, точно язык пламени под порывом ветра. Силы Зла, этого еще не хватало… Теперь растерялся я:
– Я не ищу.
– Может быть, ты еще этого не знаешь… В Аванате, откуда Схолан родом, я скажу, что с ним произошел несчастный случай. Схолан был неосторожен, и увалень раздавил его. Так, мужики?
– Так, так, истинно так, – закивали возницы. – Всегда был шальной, непутевый. Говорили ему – погодь, не суйся, пока топоры не возьмем, так нет, удаль решил показать, больше всех добычи захотелось… А увалень – он вон какой вымахал, на телеге не объедешь…
Они говорили, кивали, трясли густыми нечесаными бородами, неуклюже размахивали руками, убеждая друг друга, и уже верили в то, что говорили. Они заступались за меня, за убийцу. За того, кого видели впервые в своей жизни. А в глазах светился тщетно скрываемый огонек затаенной надежды… Я видел, чувствовал, что про себя они уже окрестили меня Именем, без спроса загнав мою судьбу в рамки собственных представлений. По каким-то случайным, совершенно неубедительным для меня признакам, вполне достаточным для них. Да, я растерялся. Я не нуждался ни в подобном поклонении, ни тем более в подобной ответственности. Я отмахнулся от Пророчества, когда впервые узнал о нем, а оно, как выяснилось, пристально присматривалось ко мне, неотступно следуя за мной и намереваясь предъявить свои права. Тот сон…
Выудив из кармана мешочек с манами, подаренный Гилсвери, я кинул его Хорогу. Он поймал, вопросительно приподняв брови. Я разомкнул вдруг ставшие непослушными губы:
– Передай маны родственникам Схолана. И… да пребудет с вами Свет.
Седоусый Хорст понимающе кивнул:
– Да пребудет Свет и с тобой…
Он не договорил, но я слышал – Светоч, Светоч…
Злыдень без понукания двинулся вперед сам.
Прошел широким, быстрым шагом сквозь строй почтительно расступившихся людей, по-прежнему сжимавших в руках забытое железо, плотоядно заворчал, шумно раздувая ноздри, когда под копытами оказался окровавленный участок, начиная переходить в галоп… Быстрее, парень… Унеси меня отсюда как можно быстрее, от всего этого ужаса, унеси от самого себя…
Я не оглядывался, взгляды провожающих толкали в спину, рождая в груди странное чувство, под влиянием которого уже начавшая становиться привычной усталость ненадолго отступила…
Час или два – я не засекал время, не замечал его – я ехал в каком-то ступоре ума и сердца. Что же вы от меня все хотите… чтобы я остался на этой земле горсткой праха, подобно многим другим, уже испробовавшим ваш Круг Причастия на себе?.. А свобода воли? Для вас это – пустой звук?
Я всегда знаю заранее, кто настроен враждебно, кто нет. Я способен внушить нейтральное отношение, не сказав ни слова, заставить потерять к себе интерес того, кто еще готовится нанести удар. И не состоявшийся враг будет смотреть на меня, как на пустое место. Я способен… Но сейчас это уже не имело смысла – описывать все, на что я способен.
Потому что все это было возможным, пока я был здоров…