Сверкнули мечи, выписывая замысловатые кривые, и все три метательных ножа с жалобным звоном осыпались на землю.
После чего длинные руки Гронта плавно опустились, утвердив клинки в развернутом горизонтальном положении на небольшом отлете от бедер, и он замер в обманчиво расслабленной позе.
Онни негромко выругалась, и «неистребимые», не сговариваясь, быстрым шагом стали расходиться, охватывая Гронта с двух сторон. Квину захотелось крикнуть, чтобы остановить их, но он этого не сделал. Выбора у них все равно не было, и его крик мог им только помешать. Квин до крови закусил нижнюю губу, не замечая боли. Ему доводилось видеть, как Гронт работает своими «косачами» на Спорном Щите, – против него никто не мог продержаться дольше нескольких секунд, и поединок всегда заканчивался кровью, если по условиям был Малый спор, и соответственно смертью, если спор был Кровным.
Альтарес, воспользовавшись благоприятным моментом, отбежал от сходящейся троицы и мигом оказался за спинкой кресла с мертвым стариком, все еще сиротливо сидевшим возле Круга. Там маг вновь обрел самоуверенность и приосанился.
– Я приказываю остановиться тебе, племянник! Немедленно!
Гронт не шевелился, взгляд его темных глаз тоже был неподвижен, но, вне всякого сомнения, он следил за приближением «неистребимых», в любой момент готовый пустить в ход свои страшные «косачи».
Альтареса он словно и не слышал.
«Маг что, не понял, что Гронт – марн, – недоуменно подумал Квин, – или таким образом пытается отвлечь его внимание?» Совершенно растерявшись, не в силах что-либо изменить, он просто смотрел, как развиваются события.
Профессиональный опыт мечника сейчас в полной мере был подчинен логике мести. Окружающий мир словно растворился, сознание фиксировало лишь цель. Замерев, он ждал, ощущая свои «косачи» смертоносным продолжением рук. Один против двоих – ничего сложного. В исходе боя у него не было ни малейших сомнений. Враги явно умели работать в паре и обходили с флангов с таким расчетом, чтобы рассеять его внимание и выйти для удара одновременно, заставив Гронта тем самым сражаться в наиболее неудобной позиции – сразу на две стороны. Успех подобной атаки заключался именно в слаженности, одновременности действий. Его же тактика, соответственно, должна строиться на том, чтобы нарушить, разорвать эту одновременность.
Поэтому он просто выжидал, четко рассчитывая момент.
Выжидал до тех пор, пока противники не сблизились на двойную дистанцию удара.
Затем мгновенным рывком сместился в сторону слабейшего – женщины. Длинные руки Гронта выписали в воздухе сложный перекрывающий веер, основанный на непрерывном круговом вращении клинков с таким расчетом, чтобы движение в любой момент могло быть прервано с переходом в прямой удар. Мастерски проведенный выпад ни на мгновение не растерявшейся женщины был отбит с легкостью, но затем ей самой пришлось защищаться. Гронт буквально окутался сплошной завесой крутящейся стали, наступая и заставляя ее закрыться, оставить попытки атаковать самой, лишь сдерживая его напор, пока не подоспеет напарник.
Все было рассчитано до мельчайших долей секунды.
Он знал, что хааскин поспешит броситься на выручку своей напарницы, и чувствовал спиной его стремительное приближение.
В необходимый момент стальной веер сломался, оставив левую руку для защитного блока спереди и сверху, а правая мгновенно выбросила клинок назад – с заворотом под левую подмышку и легким смещением корпуса в ту же сторону.
Сталь вошла хааскину точно под ребра – он напоролся на клинок прямо в замахе.
Ударом ноги Гронт отшвырнул тело, выдирая клинок обратно и целиком сосредотачивая внимание на оставшейся противнице. Женщина яростно закричала и обрушила на него косой рубящий удар, вкладывая в него всю силу обеих рук.
Гронт легко его блокировал.
Она оказалась более сильным противником, чем он ожидал, но ее мастерство не шло ни в какое сравнение с его собственным. Одинокий «жальник» против парных «косарей» не имел никаких шансов, и его мысли текли спокойно и холодно. Уровни атаки делятся на верхний, средний и нижний – голова, туловище, ноги. Любые блоки рассчитаны на защиту какого-либо из уровней, но не всех сразу. Лучший способ застать врасплох – резкая смена уровня атаки.
Внезапный веер с разворотом вокруг оси и приседом в нижний уровень должен был заставить женщину отскочить или подпрыгнуть – она подпрыгнула и оказалась уязвима для второго меча, которым он прикрывал себя в этот момент сверху. Закончив разворот, Гронт резко подался в ее сторону, когда она еще находилась в воздухе, и, обернув меч во время движения тяжелой изогнутой рукоятью вперед, нанес удар в верхнюю треть бедра, где проходил основной нерв – тем самым мгновенно парализовав ей ногу.
Лицо эрсеркерши исказилось от дикой боли. Она потеряла равновесие, упала и откатилась к Кругу, выронив из руки свой «жальник»…
В тот же миг Альтарес схватил кресло за спинку и, резко наклонив, вытряхнул из него тело старика – так получилось, что оно свалилось в Круг. Затем могучим рывком поднял кресло над головой и швырнул Гронту в спину.
Глаза Квина расширились: едва коснувшись исходившего от Круга сияния, тело старика рассыпалось неосязаемым прахом, исчезнув без следа. Даже крошечного клочка одежды, даже ее частички не осталось на сияющей девственной чистотой золотистой поверхности.
А тяжелое кресло, описав короткую дугу, попало точно в цель, с треском разломившись о спину Гронта на куски. Сила удара швырнула Гронта лицом вниз, один из звонко лязгнувших о камень мечей вылетел из рук. Не теряя времени, Альтарес бросился вперед, подхватил клинок Лекса и, неумело выставив перед собой, устремился к племяннику, собираясь того прикончить. Бегать Верховный, судя по его тяжкому топанью и пыхтению, явно был не приучен.