– А я-то при чем, если твой маг переусердствовал с собственной магией?
Глаза мага сверкнули дикой злобой.
– Нет, посмотрите на него. Сама наивность. Ничего не понял. – Альтарес резко наклонил свое массивное тело вперед и неожиданно заорал во весь голос, да так, что от его ревущего баса у Гронта загудело в голове. – Ты ничего не понял, придурок! Твой чужак прикончил всех поселян по одному ему ведомой причине, умертвил жутким и отвратительным способом. – И маг гневно грохнул могучим кулаком по столу, теперь заставив дрожать и пол, а не только сотрясаемый воплями воздух.
Гронт счел за благо промолчать, понимая, что Альтарес сейчас просто ищет, на ком сорвать злость, и не желая предоставлять ему лишний повод. Подземная камера тюрьмы вдруг замаячила перед глазами, словно каменный зверь, разевающий черную смрадную пасть, наполненную сыростью и гнилью. И пыточным инвентарем.
Не дождавшись реакции, Альтарес так же внезапно успокоился. По мановению руки рядом возник слуга, маг пригубил питье из поданного бокала и поставил его на стол.
– Может, ты еще что-нибудь желаешь сказать, племянничек?
– Нет, – осторожно ответил Гронт.
Альтарес вопросительно приподнял правую бровь. На жирном, без выступающих скул лице снова явственно проступило выражение злости. Стражник, стоявший за спиной Гронта, тут же отвесил виновному подзатыльник, как нашкодившему мальчишке. Гронт не успел уклониться, хотя и почувствовал своим звериным чутьем это движение позади – в неудобном положении он находился, сидя на стуле. Глаза мечника полыхнули бешенством, но оскорбление пришлось проглотить Не время и не место… Но он обязательно поквитается и за это… Ладони нестерпимо зудели от желания схватиться за рукоятки «косачей», но клинков сейчас с ним не было – ножны пустовали с самого утра, когда его нашли и разоружили стражники Альтареса.
– Мне нечего добавить, светлейший, – сквозь зубы выдавил он, следуя уже правилу этикета.
– Хорошо. Как ты слышал, я отправил еще один отряд вдогонку чужаку. И теперь меня не остановит то, что люди Наместника с ним все-таки соединились. Он посеял бурю в моих землях, и ему придется пожинать ее плоды. Ты же, – толстый палец Альтареса нацелился мечнику в грудь, – отправишься со мной в Спихатху через портал. Если и у Шордока ничего не выйдет, то я сам выеду хальду навстречу и сотру его в порошок. Но перед этим я спущу на него тебя и посмотрю, чего стоят твои мечи в бою, а твоя пресловутая жажда мести – на деле. – Полные губы растянулись в широкой издевательской усмешке, собравшей щеки толстыми складками. – Ты ведь и вправду жаждешь крови, мой мальчик, разве нет? – И повелительно кивнул стражникам: – Увести!
Не дожидаясь, когда стражники выдернут его из-за стола, Гронт поднялся сам и быстро двинулся к выходу, так что мордовороты торопливо забухали сапожищами, стараясь поспеть вслед за его длинными ногами. «Скорее, без крови обойтись не можешь ты, жирный вилсиг, – с ненавистью подумал Гронт. – Я-то хоть своим врагам даю возможность защищаться. А ты давишь их, как норогрызок…» Нет, зря он пошел на столь опрометчивый шаг, решившись обратиться за помощью к родственнику, некогда сгноившему в подземных казематах своего родного брата и, соответственно, отца Гронта, чем-то когда-то не угодившего бывшему Верховному Хайншу, ныне – склеротичному старикашке, давно уже передавшему всю полноту власти в цепкие руки своего ставленника. Зря, зря и еще раз зря.
Когда же он научится обуздывать свои чувства и сначала думать, а потом делать? Пока у него всегда выходило наоборот, и лишь мастерство мечника позволяло ему насаждать собственную правоту в спорных ситуациях в угоду своему импульсивному характеру. Но теперь, как он явственно, прямо-таки физически ощутил это всей своей меченой в многочисленных схватках шкурой, он вляпался.
Крепко.
По уши.
Примерно в трех часах пути от Габалассы их отряд свернул в лес там, где Торная дорога после моста через небольшую речку по крутой дуге сворачивала на юг, огибая выпяченную границу макора Фрайшунир. До наступления вечера оставалось еще около двух часов, но было решено продолжать движение и в темноте, а потому привал был сделан еще при свете. В обычных обстоятельствах наиболее разумным, конечно, было бы остановиться на ночь в Габалассе, но никто не стремился свести с Альтаресом близкое знакомство, поэтому отряд обогнул город по широкой дуге проселочных дорог и был таков. Мастерски наведенная Наместником Хааскана магическая защита спасала от любых взглядов – и случайных, и ищущих.
Проехав среди зарослей около пятидесяти шуггов, они обнаружили подходящее место и остановились. Здесь, где русло неширокой, в три-три с половиной шугга, речушки делало замысловатый изгиб, в изобилии дремали крутобокие замшелые валуны, место спячки которых не решались потревожить даже вездесущие свечи длинноуха. Некоторые камни, из самых мелких, по размерам вполне годились на роль походного стола и стульев.
Отряд спешился.
Дракхи и чарсы получили свою порцию лебса, остальные поужинали тем, что предусмотрительно захватили эрсеркеры Наместника еще в Неурейе – грибной хлеб, копченое мясо рогача, плоды лесного орешника да легкий дронтум, согревающий кровь и не грозящий опьянением. Дорога предстояла еще длинная, а остановки предполагалось делать как можно реже, поэтому после трапезы все без исключения предались отдыху.
Тай прилегла на траву прямо возле валуна, на котором они ужинали, положив голову на его бок. Меховой шлемник она сняла и подложила под затылок, чтобы было мягче. Рядом пристроился Квин, прислонившись к тому же гранитному боку спиной и утомленно закрыв глаза. Ей захотелось вдруг обнять сына, ласково и крепко прижать к себе, как в детстве, когда он был еще крохотным карапузом, но она удержалась. Не позволит. Вырос уже. Как же, к чему нам эти сопливые нежности! Да и не захотелось задевать при посторонних его юную и легкоранимую гордость. Конечно, ее тревожило, что сын оказался с ними в этом походе. Еще как. И все же она очень рада была его видеть сейчас рядом с собой. Он возмужал, ее мальчик, за тот последний год, что она его не видела. Повзрослел. И становился очень красивым парнем, неуловимо напоминая своего отца… Тай была уверена, что среди своих сверстниц в Пресветлом Доме он уже пользуется определенным успехом, и видела в том только добрый знак…