– Прямо сейчас, Гладок. Отправляйся прямо сейчас. Кстати, не желаешь, племянничек, принять участие в поимке своего обидчика?
Гронт, подозрительно скривившись, уставился в стол:
– Что-то мне нездоровится, светлейший.
– М-да-а… И от кого я это слышу… От того, кто не может спокойно позавтракать, не пустив кому-нибудь кровь… Ну, как хочешь. – Взгляд Альтареса снова упал на блюдо с ляжками трескуна. Мясо, конечно, уже остыло, но… – Да, что там у нас на сегодня из текущих дел?
Скелетообразный Шордок, злорадно глянув в сторону дверей, за которыми только что поспешно скрылся получивший задание соперник, с готовностью склонился над волосатым ухом светлейшего и торопливо зашептал:
– Вчера задержали одного смутьяна…
Альтарес оборвал его небрежным движением руки, показывая, что ему это уже неинтересно:
– Ну, отруби ему там что-нибудь на свое усмотрение…
В макоре Довгот снег прикрывал стылую землю тонким одеялом, на котором зимний ветер успел понаесть черных проплешин. Быстрые и острые копыта чарса то высекали мерзлую земляную крошку, то взметывали белые искристые облачка.
Ярость ловчего мага Драхуба была такой же ледяной, как эта земля. За последние дни она стала настолько привычной, что сейчас его можно было назвать спокойным. Мысли текли четко и целенаправленно. Никакого упадка душевных и физических сил. Он не мог себе этого позволить. Силу же, затраченную на схватку с клантом нубесов, он с лихвой возместил за счет коренных жителей этого макора – довготы были храбры и воинственны до изумляющей глупости и никогда не уклонялись от схватки, если враг был один, а их самих – больше двух, даже если враг был значительно сильнее их всех, вместе взятых. После того как он сжег магией и зарубил ледяными клинками не меньше трех десятков нападавших, впитывая в себя их жизнь до последней капли, остальные довготы в страхе отступили. Путь позади него был залит кровью, но сам он чувствовал могучий прилив сил. Мощь бродила в нем, требуя выхода.
Он скакал по дороге вдоль Великого озера, край которого был прихвачен тонким прозрачным ледком. До макора кордов оставалось еще несколько часов пути, дальше ему придется отклониться на юго-восток по дороге, ведущей к Габалассе. Естественно, он не собирался заезжать в город, корды были так же враждебны дал-роктам, как и хааскины, довготы, нубесы… Он перехватит демона или до города, или после. Скорее всего, после. Сомнений в исходе дела он не испытывал.
Там, в Нубесаре, он успел. Успел, несмотря на многочасовую задержку, вызванную жуткой метелью, разыгравшейся в макоре Адаламос после смерти серого мага, наверняка решившего отомстить хоть таким способом. Снегу намело по самое брюхо чарса, он несколько раз сбивался с дороги, но чутье, обостренное необходимостью и магией, вело его вперед. Более того – он прибыл исключительно вовремя. Момент для нападения был идеальным. Он все сделал правильно. Судьба Инитокса, его собственное поражение на Алтаре Зверя – уроков было достаточно, чтобы понять: в прямом столкновении он может не выиграть. Нужно было создать ситуацию, заведомо проигрышную для врага. Ситуация создала себя сама, когда, добравшись до пристани, он обнаружил, что корабль с демоном уже отплыл, но все еще оставался в пределах досягаемости магии – Драхуб чуял его обжигающую ауру.
Не особенно тревожило то обстоятельство, что его Меч Силы, Оретун, при гибели демона пойдет на дно. Существует множество способов достать необходимое из воды, как магических, так и обычных. Хуже было то, что с демоном он чуял лишь свой меч, а меч терха Инитокса, Дикарок, все еще путешествовал по территории нубесов, хотя и был уже где-то недалеко. Но главной задачей сейчас был не возврат мечей, а гибель засферного демона. И Драхуб сосредоточился именно на ней. Хотя, если быть откровенным, силы, заключенной в Оретуне, ему сейчас катастрофически не хватало.
Он все делал правильно. Не его вина, что нубесы появились раньше времени. Руке Тьмы не хватило каких-то мгновений, чтобы превратить корабль и все, что на нем находилось, в смертный тлен. Для этого страшнейшего и могущественнейшего заклинания не существовало препятствий. Но оно требовало полного самоконтроля творца, железной воли и полной отдачи сил. Появление хитиновых воинов все испортило. Сосредоточенность была нарушена, заклинание было прервано, сила потрачена зря…
Драхуб оскалил клыки, не чувствуя ледяного пронизывающего ветра, с силой бившего ему в лицо, не чувствуя самой скачки, не чувствуя ничего, кроме жгучего, исступленного желания – догнать и уничтожить своего врага. В этот момент его ледяное спокойствие дало трещину. Уничтожить необходимо было быстро и чисто, одним ударом, без всякой игры, обычно сопутствующей мести. Демон уже доказал, что он неподходящий объект для подобных игр… Мощные стволы камнелюбов и прочей более мелкой поросли за левой обочиной, казалось, в страхе жались друг к дружке, оттесняясь в глубину, лишь бы не касаться облака сжигающей ярости, что летело впереди огромного жуткого всадника…
Там, на пристани, честь дал-рокта требовала закончить схватку, чего бы это ни стоило. Но на нем висело невыполненное обязательство перед Родом, и от завершения пришлось уклониться… Вернее, отложить. Да, именно так, отложить. Дал-рокт не уклоняется от схватки. Он лишь откладывает ее до более подходящего момента. Потери в схватке с нубесами были незначительны – на правой руке не хватало трех пальцев. Драхуба это увечье не волновало, боль он подавил в самом зародыше и больше к этому не возвращался. Шею чарса украшала длинная, запекшаяся кровью царапина, оставленная скользящим ударом хитинового клинка, кроме того, у зверя не хватало левого уха. Но поводьями маг почти никогда не пользовался, предпочитая управлять животными мысленно, поэтому эти раны тоже не имели значения. Главное, что чарс был в состоянии двигаться вперед.